КУРСКИЙ ПРИЧАЛ КОНСТАНТИНА ВОРОБЬЕВА «КУРСКАЯ ПРАВДА» № 113 18 СЕНТЯБРЯ 2014

Курский причал Константина Воробьева

Богатая талантами курская земля явила миру писателя редкого дарования – Константина Дмитриевича Воробьева. Когда произносишь это имя, то перед глазами возникает образ мужественного человека, ставшего мастером слова не иначе как по указанию перста судьбы. Он прожил тяжелую, мученическую жизнь, давшую ему богатейший материал для глубинного литературного творчества. Природный дар, повенчанный с праведным служением истине, гражданским долгом дал ему возможность вырасти в крупного мастера слова, который оставил после себя богатое литературное наследие – десять повестей и более тридцати рассказов высокой прозы.

Константин Воробьев появился на свет в деревне Нижнем Реутце Обоянского уезда (ныне Медвенский район) 16 ноября 1919 года, хотя днем своего рождения считал 24 сентября, ведь именно 24 сентября 1943 года ему удалось бежать из гитлеровского плена. С собственной убежденностью в своей правоте нельзя не считаться и не уважать ее, так что эта дата вошла во все краеведческие источники.

В родном селе К.Д. Воробьева мне довелось побывать два года подряд. 24 сентября 2003 года я в группе педагогов Курского городского Дворца пионеров и школьников во главе с директором Лидией Девяниной приехала в Нижний Реутец. Цель поездки – помянуть добрым словом земляка, на чьих мужественных книгах воспитывается молодое поколение. 

Хата, где рос в бедной крестьянской семье Константин и где он жил первые свои шестнадцать лет, до сих пор стоит на краю деревни на взгорке, откуда открывается необозримая панорама с видом на луга, речку и перелески. Чудное приволье – типично курский пейзаж. Простор такой, что «душу ломит», а хрустальной свежести воздухом хоть весь день дыши – не надышишься.

В тот приезд отчий дом К. Воробьева поразил заброшенностью: неоштукатуренные стены, забитые досками окна, соломенная крыша, внутри – пустые комнаты и под стрехой – ласточкино гнездо. По русскому обычаю выпили по маленькой «на помин души», поклонились пристанищу писательского таланта и вышли во двор, где уже собрались соседки, пожилые женщины, охотно поделившиеся воспоминаниями о Костике. Стоял погожий день теплой осени. Мы расположились прямо на лугу, невдалеке паслись овечки, гоготали на речном бережке домашние гуси. И так приятно было послушать льющиеся из глубины сердца стихи в авторском исполнении Юрия Асмолова, Евгения Шанина, попеть любимые песни Константина Дмитриевича «Костры горят далекие», «На крылечке твоем»… Этот день запомнился светлой щемящей грустью.

Ровно через год там же курская общественность отмечала 85-летие К.Д. Воробьева. Совершилось, можно сказать, чудо. Многочисленных гостей встречал полностью отремонтированный за короткий срок дом писателя. Покрытый шиферной крышей, побеленный, с веселыми занавесками на окнах, он ослеплял своей некричащей красотой.

Взглянуть на отреставрированный дом и поучаствовать в празднике приезжали из Москвы взрослые дети Воробьева Сергей и Наталья. Я познакомилась с Сергеем Константиновичем, потом еще раз встречалась с ним четыре года назад на открытии в Курске Литературного музея, мы переписывались.

Оказалось, что Сергей Константинович – поэт, который пишет талантливые стихи (он присылал мне свою подборку). Его стихи по содержанию драматичны, как драматичны повести и рассказы его отца – писателя.

Меня, конечно же, интересовало, каким был в жизни Константин Дмитриевич. Вот признание его сына:

– Отец тяжело умирал и скончался 2 марта 1975 года от рака головного мозга, прожив всего 56 лет.

Мне самому скоро уже «полтинничек», но я никогда не встречал никого похожего на отца. Это была ярчайшая личность – говорю без преувеличения – от него исходила особая энергетика. Еще в детстве он ощутил свою исключительность. Отец мне рассказывал такой эпизод: однажды, когда ему было лет двенадцать, он шел в знойный летний день по полю и увидел свет над своей головой и следовавшую за ним тень в окружении сияющего нимба. Его талант действительно Богом отмеченный.

В свое время я прочитал взахлеб повесть «Крик», а следом – «Убиты под Москвой». Вот она – правда жизни! Перечитал потом все его вещи, в том числе неопубликованные. Потрясение от его прозы не проходит, я ею просто пронизан. Не все знают, что он писал и стихи, правда, их немного, но это высокая поэзия.

Наибольшей своей удачей отец считал повесть «Друг мой Момич» о страшном периоде коллективизации в деревне. Автора повести травили, рукопись в издательстве рассыпали, и даже Твардовский, редактор «Нового мира», давший жизнь повести «Убиты под Москвой», не решился на публикацию предельно правдивой, пронзительной книги. Мне кажется, что Константин Дмитриевич своей жертвенностью очищает ныне живущих…

Свидетельства близкого человека, безусловно, ценны, но для понимания сути писателя, его профессионального предназначения не менее важны суждения профессионалов. Евгений Иванович Носов, считавший творчество земляка подвигом всей его жизни, написал в рецензии о специфике литературного труда: «Константин Воробьев любил работать в горячем цехе со словом, которое только что из пламени пылающего воображения. Оно еще дышит жаром, стреляет колкими искрами, обжигает самого мастера, и тот, благоговея над ним, испепеляющим, непокорным и прекрасным, размашисто, пока еще не остыло, гранит его на звонкой наковальне. Я представляю, каким усталым, изможденным, весь в ссадинах и ожогах, отходил он от своего горнила. Это было поистине Прометеево искусство».

А еще остались, к счастью, дневники, записные книжки, письма К. Воробьева, раскрывающие «душу живую». Вот некоторые отрывки, опубликованные в журнале «Наше наследие» (№5, 1988) под заголовком «Исповедь честного сердца».

«Ты писатель», – сказали мне. А значит, нельзя ничего выдумывать, пусть даже это будет красиво. Нельзя врать!

В известном смысле писатель тот же врач: он нащупывает больное место, интуитивно определяет болезнь и ее причину и помогает здоровому началу организма справиться с нею. Но задача писателя много сложнее, ибо он имеет дело не с телом и душой отдельного человека, а с духом человека вообще, тем самым духом эпохи. И чем значительнее творение писателя, тем глубже проникает он в поддонные бездны духа человеческого, тем шире обнимает и выражает эпоху.

Опустошенность – не что иное, как одна из стадий нравственного развития. Отречение от ложных богов, признавать которых и проще, и выгоднее, требует от человека исключительного мужества и нравственной высоты. Чтобы достигнуть нравственности, писатель должен научиться смотреть своими глазами, «видеть все живо и цельно», как говорил Хемингуей.

В Библии сказано, что ничто не остается и не останется без возмездия – и это хорошо, потому что безнаказанность преступления по своей сути аморальна, она разлагает человека, общество, наконец – нацию, ибо является прецедентом для повторения зла».

8 сентября. (Год не помечен, но предположительно – 1971). «Кончилось и это лето. Пробую писать. Хочу написать цикл миниатюр «Заметы сердца» о том, что было. В этом месяце или в октябре должна появиться в «Нашем современнике» моя обглоданная там повесть «Вот пришел великан».

А писать невозможно. Как только я сажусь за стол, за спиной незримо встает редактор, цензор, советский читатель. Этот «простой человек», пишущий на меня жалобы в ЦК. Жить давно надоело. Я уже с трудом переношу сам себя. Я себе противен, а порой жалок. Так и не уничтожил раба в себе».

9 октября. «Не работается. Лень мозговая. И ничего не хочется. Все-таки я боюсь, что уже все. Я утратил вкус к жизни – не могу писать. Чтобы не «соглашаться», я все-таки взял черновик «Великана» и долго читал. Хорошо! А на душе все равно тяжесть, тревога и тоска. Надо бы писать «Крик». Просто удивительно, что я жив. Сколько мне пришлось пережить! Как будто это я выдумал».

17 октября. «Нет, дневник вести невозможно, если все время помнить, что его каждую секунду могут прийти и забрать. А записывать здесь различной вздор, а не то, от чего волосы встали бы дыбом, не стоит».

Писатель так и не успел закончить свою новую повесть о несгибаемых, сильных духом людях, встреченных им на фронте, в плену и в литовском партизанском отряде «Кястутис», в котором командовал отдельной группой. За боевые заслуги был занесен в Книгу почета литовских партизан и награжден медалью «Партизану Великой Отечественной войны» I степени.

В дневниках и записных книжках К. Воробьев предельно открыто делится сомнениями, душевной болью и отчаянием от невозможности преодолеть барьер бюрократических запретов и идеологической цензуры. Мы видим переходы в настроении тяжелобольного человека – от нежелания жить до осознания необходимости пронести до конца тяжкий крест своей судьбы, в чем проявилась нравственная высота человека и писателя.

Удивительно, что при жизни этот крупный писатель не был увенчан лаврами. В его дневнике есть строчка: «Я не требовал наград за свои дела, потому что был настоящим русским». Но награда к нему все-таки пришла, правда, посмертно – в 2001 году К. Воробьев удостоен литературной премии А. Солженицына.

Воробьеву постоянно вспоминался отчий край, клочок медвенской земли, на которой он родился. О многом говорит экспозиция в школе села Нижнего Реутца «Он любил эту землю» с сочинениями школьников о произведениях К. Воробьева героико-патриотического характера.

(Из писем В. Астафьеву. Декабрь 1969) «…Живу в Вильнюсе, в Пскове не дали квартиру. Живу хреново: меня совсем перестали печатать. Я ожесточен, а это не помогает писать».

«…Осточертела чужбина! Хочу в Русь, криком кричу – хочу домой!

С удовольствием поехал бы на родную землю в Курск, но Союз советских писателей не очень-то стремится мне помочь, ведь нужно хлопотать в ЦК, чтобы предоставили мне квартиру в новом месте».

И все-таки К. Воробьев вернулся на родину, уже покинув мир земной.

1 октября 1995 года на курском Мемориале павших состоялось перезахоронение праха писателя. На панихиде в Никитском православном храме мне тоже довелось присутствовать, постоять вместе с другими, которые держали в руках зажженные свечи.

На укромном боковом участке, рядышком с местом, где покоится писатель-фронтовик, почетный гражданин города Курска и Курской области Евгений Иванович Носов, – могила Константина Дмитриевича Воробьева. Вместе с ним похоронена и его жена Вера Викторовна Воробьева (1926 – 2000), много сделавшая, чтобы книги писателя-патриота, наполненные «Прометеевым огнем», дошли до российского читателя. На надгробном памятнике выбиты слова А. Твардовского: «…Писатель Константин Воробьев сказал новое слово о войне, слово честное, выстраданное, высокохудожественное».

Куряне чтут память своего земляка. Его именем названы в областном центре улица и школа № 35. В Литературном музее, открытом пять лет назад, воссозданы обстановка рабочего кабинета писателя и уголок отдыха с шахматным столиком.

Курский Союз журналистов ежегодно, с 2000 года, проводит творческий конкурс имени Константина Воробьева

Величием поклонения писателю стала развернутая композиции на площади Перекальского – памятник, созданный скульптором заслуженным художником России Владимиром Бартеневым.

Переживший ужасы ада, но не сломленный, К.Д. Воробьев вошел в число крупнейших русских писателей второй половины XX века.

Фото автора и Ольги Силаковой

https://www.kpravda.ru/article/culture/030113/

Тамара ГРИВА

• «СВЕТ ЗВЕЗДЫ КОНСТАНТИНА ВОРОБЬЕВА» «КУРСКАЯ ПРАВДА» № 51 8 МАЯ 2010 >