СЛАВНОЙ БИОГРАФИИ НАЧАЛО «КУРСКАЯ ПРАВДА» № 1323 19 ИЮНЯ 2009

Славной биографии начало

В который раз перечитываю повесть нашего земляка Константина Воробьева «Почем в Ракитном радости». Ну все же совпадает: и райцентр называется Медведовской — слегка переиначенная Медвенка, и фольклор наш, курский. Главного героя — рассказчика, — хотя и зовут Кузьмой, но на обложках его книг значится настоящее имя писателя — Константин.

В том, что и фамилия редактора медвенской районной газеты тридцатых годов почти подлинная, я убедился, когда изучал подшивку за 1935 год. Почти всю первую половину года газету «Колхозное знамя» подписывает «ответственный редактор В. Касьяненко». В повести о нем и о себе сказано так: «Косьянкин... Ему тогда было под тридцать, а мне четырнадцать». Дальше в ней изложена обычная для тридцатых годов история селькора, на которого «темные» деревенские силы совершают покушение, но их, как водится, разоблачают и предают суду. Герой повести, сверстник Павлика Морозова, почти повторяет его «подвиг». Начитавшись статей о классовой бдительности и селькоровских памяток, призывавших разоблачать расхитителей народного добра, он шлет в районную газету рифмованный донос на своего родного дядю Мирона.

По весне, в пору половодья, юный сельский корреспондент по собственной оплошности оказался в бурном речном потоке, но поскольку случилось это на глазах у дяди, то ему приписали «покушение» на почве мести, приговорили к «вышке», хотя впоследствии приговор был пересмотрен, и дядя остался жив.

В этой сложной завязке могла быть доля писательского вымысла и домысла. Но вот в чем не приходится сомневаться: Воробьев действительно писал в районную газету со школьных лет, печатал в ней заметки в неполные пятнадцать лет, когда колесил по району на гужевом транспорте с кинопередвижкой.

Отличались ли чем-нибудь публикации К. Воробьева от множества других корреспонденций с мест? Не стоит лукавить, это были в основном самые обычные письма на злобу дня. Так, в номере за 8 марта помещено сразу две заметки К. Воробьева. Одна из них рассказывает об образцовой подготовке к севу в колхозе имени 8 Марта, другая — о том, что колхозы Липовского сельсовета включились в конкурс на лучшее хозяйство. Проводились, оказывается, такие конкурсы в тридцатые годы, и условия их были обычно очень просты: быстрее и лучше посеять, добиться высоких показателей в животноводстве.

Эти и другие публикации юного сельского корреспондента написаны, судя по всему, киномехаником передвижки. Это уже в более поздние годы в районных и областных газетах будет заведен порядок непременно ставить «титулы» под фамилиями внештатных авторов, чтобы подчеркнуть, что газету заполняют не только редакционные работники. В середине же тридцатых под заметками стояли просто фамилии или псевдонимы: «Очевидец», «Прохожий», «Свой», «Глаз». Среди множества бесфамильных подписей под заметками просто называлось количество авторов: «двое», «трое», или даже так: «две подписи», «три подписи» и т.д. В наше время трудно себе представить, чтобы так обозначалось авторство. Тогда же это практиковалось широко, и не только в медвенской районке.

Работа киномеханика была изнурительной, почти непосильной для подростка пятнадцати лет. Конного транспорта ему не полагалось, его нужно было всякий раз выпрашивать в местном колхозе для того, чтобы отправить аппаратуру в соседнее село. А там...

Фильмы в те годы были в основном немые, движок и громкоговоритель к ним не полагались, зато приходилось возить небольшую динамомашину. Значит, нужно было найти дюжих парней, которые за одно только право присутствовать в зале согласились бы вручную крутить «динамо» — вырабатывать ток. И билетеров, тоже не обделенных физической силой и смелостью вышибал, надо было найти на месте, уговорить постоять на дверях, не пропуская без билетов даже друзей и родственников.

Но это вечером. А днем, закрыв аппаратуру в клубе, можно и в поле побывать, чтобы взять материал для газеты. И видно, большой радостью было для пятнадцатилетнего механика передвижки, когда его зачислили, наконец, в штат редакции районки на должность литературного инструктора.

Дважды в неделю тиражом в две с лишним тысячи экземпляров выходила газета «Колхозное знамя» иногда на четырех, чаще на двух полосах половинного формата «Курской правды». Было в ней много так называемого «шпига», то есть обязательных перепечаток: все без исключения речи И. В. Сталина, все постановления ЦК, многие сообщения ТАСС. Но и свободной площади для освещения местной жизни оставалось достаточно. А штатных работников всего трое: ответственный редактор, ответственный секретарь и литературный инструктор. На самую низкую инструкторскую должность не так уж часто попадали пятнадцатилетние мальчишки, это мог быть и пожилой человек, но он все равно оставался мальчиком на побегушках. И мальчиком для битья тоже. Райкому не нравится, как освещается уборка хлебов — виноват инструктор, мало бывает на местах, не смог мобилизовать авторский актив. Мало читательских писем — опять инструктор виноват.

В журнале «Наше наследие» (№ 5 за 1987 год) утверждается, что литературным инструктором К. Воробьев работал около пяти месяцев: август — декабрь 1935 года. Номера газет за этот период в областном архиве сохранились почти полностью. При их изучении бросается в глаза, что заметки за подписью К. Воробьева в это время появлялись даже реже, чем до его прихода в штат редакции. Понятно, что некоторые публикации были скрыты под псевдонимами. Берусь утверждать, что псевдоним Рыбак принадлежит К. Воробьеву. Почему? Село Нижний Реутец расположено недалеко от реки Реут, где вместе с деревенскими мальчишками рыбачил в детстве и Костя. Да и заметки за этой подписью острые. Одна из них, в номере от 21 декабря 1935 года, рассказывает о том, как в Нижнем Реутце поморозили 100 центнеров картошки и много кормовой свеклы. Не сообщает газета, что последовало за этой публикацией, но догадаться нетрудно: наверняка не поздоровилось местным руководителям.

Тематика выступлений литературного инструктора К. Воробьева была весьма разнообразна. Это и бесхозяйственность в колхозах, и антисанитария в райцентре, и плохая организация молодежного отдыха в селах. Скучновато жила молодежь в соседнем Верхнем Реутце, где, наверное, не раз бывал К. Воробьев. И появилась в районке небольшая заметка об этом. «Негде почитать газету, негде послушать радио. Одно остается: гармонь на плечо и на улицу». Последняя фраза как-то выпадает из привычного стиля тогдашней районки, живо, по-человечески сказано об отдыхе молодежи. Гармонист на деревенской улице по тогдашним понятиям — это отсталость и чуть ли не мелкое хулиганство. Вот газета и радио — это отдых содержательный, идейный, Книга — еще лучше. Хорошо поступает тот, кто регулярно посещает избу-читальню.

Выискивая среди подписей под заметками знакомую фамилию, нельзя не заметить еще одну особенность. Подписи штатных сотрудников попадаются не так часто. Даже ответственный редактор В. Бобылева (к тому времени Касьяненко уже не работал в газете) чаще всего прячется за инициалами «В. Б.». Похоже, была строгая установка сверху не выпячивать фамилии штатных сотрудников. Этим и объясняется, что небольшие, в основном, заметки юный газетчик подписывал чаще всего инициалами «К. В.» или «В. К.». Раньше, будучи внештатным корреспондентом, К. Воробьев гораздо чаще выступал с крупными заметками и подписывал их собственной фамилией. Никакого парадокса здесь нет. Это была просто навязанная сверху «игра в прятки»: пиши сколько хочешь, но ставь чужие подписи или, на худой конец, псевдонимы.

В предвоенные и послевоенные годы штатные работники районки, по примеру центральных и областных газет, «вышли из подполья», их фамилии замелькали часто и крупно. А тогда, в тридцать пятом, в «Колхозном знамени» тоже появлялись крупные материалы, но подписаны они были фамилиями рядовых колхозников или других сторонних авторов. В номере за 22 сентября опубликована «История моей жизни«. Ее автор, престарелый колхозник Н. Д. Ларин, в духе времени сравнивает работу и жизнь в колхозе с прошлой дореволюционной. Вывод стандартный: прекрасная штука — колхоз. Но написано об этом хорошим литературным языком со множеством завидных находок. И невольно подумалось: да ведь это же умелая литературная обработка устного рассказа малограмотного крестьянина. Для этого и существовала должность литинструктора.

Трудно объяснить, почему так случилось, но даже большие поклонники писательского таланта нашего земляка знают его биографию весьма упрощенно, по такой примерно схеме: родился и вырос в селе Нижний Реутец Медвенского района, учился в Кремлевском военном училище. В сорок первом вместе с кремлевскими курсантами оборонял Москву, был тяжело ранен, попал в немецкий плен, бежал оттуда, партизанил в Литве. После чего служил в армии, работал в торговле. В действительности биография этого большого русского писателя была гораздо богаче и разнообразнее, о чем в деталях знает, наверное, лишь очень узкий круг писателей и литературоведов, которые специально занимались изучением биографии К. Воробьева.

Работа в медвенской районке в шестнадцать мальчишеских лет была лишь трудным началом большой творческой жизни будущего писателя. Путь его в престижное Кремлевское военное училище был долгим и трудным, а в литературу и того труднее. Так уж сложилась биография Константина Дмитриевича, что начинал он творческую работу с маленькой должности, название которой оправдывалось с известной долей условности. А вот последняя его должность в республиканской газете с полным основанием могла быть записана в штатное расписание под названием литературный наставник.

В пяти газетах пришлось поработать Константину Воробьеву. Где и когда — это уже другая тема.

Федор ПАНОВ.

https://www.kpravda.ru/article/culture/011013/

• < «СВЕТ ЗВЕЗДЫ КОНСТАНТИНА ВОРОБЬЕВА» «КУРСКАЯ ПРАВДА» № 51 8 МАЯ 2010
• ПРИОБЩЕНИЕ К МУДРОСТИ "СОЛНЕЧНОГО ЧЕЛОВЕКА" «КУРСКАЯ ПРАВДА» № 112 29 МАЯ 2009 >